Валдай...

Теперь это слово связано у меня с девственнейшей природой, с трелями сумасшедше-ночных соловьев, с нежными и сильными ударами весел по воде, с бескрайне-оранжевым закатом, с чудесно-мягкими голубыми пледами, с...

С разговорами, с разговорами, с разговорами...



Мы начали разговаривать еще в машине, обсуждая войну, памятники и ветеранов, которым только что раздарили всю охапку алых гвоздик. Мы говорили, когда ехали по залитой солнцем дороге, и мимо нас проносились грозно-сосновые и нежно-березовые леса. Мы говорили, когда вошли в очумело пахнущий деревом отель-терем, и, поулыбавшись девушкам на ресепшн, помчались в свой бревенчатый номер. Мы говорили, когда ужинали неожиданно-домашней едой, и было вкусно, сладко, спокойно и - о Боги! - целых пять дней счастья впереди.



У нас был день, когда мы с завтрака до ужина мотались по Валдаю, рассматривая средневековые церкви, покупая мне деревянные украшения и целуясь посреди площади.
У нас был день, когда мы позавтракали, за разговорами незаметно принесли обед, и в итоге мы решили не отвлекаться до ужина - так и просидели все светлое время суток в волшебно-плетеных креслах, закутавшись в те самые неземные пледы.
У нас был день, когда мы кормили сытую лосиху и голубоглазую собаку, исследовали огромный муравейник и фотографировали капли на вековых сосновых ветвях.

У нас был...

Знаете, у нас была целая Жизнь. Когда-то - в начале наших отношений - я писала вам, что каждые выходные, проведенные у него, это маленькая, но настоящая Жизнь.
Здесь это ощущение вернулось. Здесь вернулась нежность его имени. Страсть к наблюдению за его руками на руле. Легкий и искренний смех от его гримас, шуток и издевок над попсой. Тщетные попытки вслушаться в его слова, потому что своим голосом он заполнил всю меня и весь мир вокруг меня. Слепая вера в его мнение о людях. Вернулось...

Вернулось все то, по чему я так скучала в последние месяцы. Вернулось то, из-за отсутствия (или сна?) чего я собиралась с ним расстаться.



Появилось и новое. Появилось удивительно щемящее чувство, смешивающее в себе гордость, стыд, нежность, тоску, желание плакать, надежду на то, что время способно остановиться.................... это когда он начинал разговаривать с десятисантиметровой жизнью внутри меня. Это когда он рассказывал этому существу о том, что мы видим вокруг, какие у него мама и папа, когда просил его не бунтовать и не сердиться, если мы долго не можем заснуть. Это... ах, кто ощущал - тот меня поймет, кто еще нет (ну или мужчина) - просто поверьте, что, может быть, что-то подобное испытываешь потом при взгляде на ребенка, но когда смотришь, как любимый человек ласково говорит со смыслом своей жизни, живущим пока во мне - это просто необъяснимо.

Есть и другое новое. Оказывается, со всеми нашими феминистскими настроениями в обществе, гордость женщины, о которой заботятся, в нас долго не изживется. Когда сидишь на носу лодки, а перед тобой твой мужчина сильно, спокойно и уверенно взрывает веслами озерную гладь - все обаяние окружающей природы меркнет перед его красотой. Умело гребущий мужчина - это настолько сексуально, мужественно и незабываемо, что я даже не могу вам этого объяснить.
И его снисходительность к моему ужасу, когда после нашей стоянки на другом краю озера поднялся страшный ветер, и лодка, казалось, не продвигалась, а лишь качалась на месте - лишь потом я вспомнила, как жестко он сказал мне застегнуть надувной жилет и как напряженно вглядывался в мое состояние.
Ах, я стала теперь мечтать пойти с ним в поход.



Много чего было в эту неделю: мы дурачились перед персоналом отеля, как невинные дети, и занимались любовью в неположенных местах, как отъявленные негодяи. Мы обсуждали его друзей, как старые сплетницы, и планировали переделку квартиры, как деловые люди. Мы ругали не желающую есть наш хлеб лосиху, как потенциальные жертвы Общества о защите животных, и восхищались закатом в изысканнейших выражениях, как чопорные аристократы.

Мы.

Мы.

Мы.

Там кругом было это слово. И когда мы единственный раз поссорились и я, наревевшись, ушла куда-то в ночь, а потом он предупредил меня об ответственности за часть его седых волос, заставил сделать два или три глотка пива и потом долго-долго - кажется, до утра - гладил меня по волосам, называл своей несчастной маленькой зайкой и ругал себя на чем свет стоит - тогда были Мы. И когда мы обсуждали официанток, которые заигрывали с ним все вместе и каждая по очереди, в шутку планировали секс втроем и обличали страхи и сомнения друг друга - и тогда тоже были Мы. И когда, расставаясь, замерли в объятиях и никак не могли поверить, что эти две недели наших ночей закончились и впереди опять целый месяц разлуки - тогда снова были Мы.

И даже когда мы все так же обмениваемся смс-ками, сообщениями в агенте и ласковыми настроениями по телефону - наше "МЫ" никуда не девается. Теперь мы пуще прежнего стараемся быть понимающими, деликатными и снисходительными к перепадам настроения друг у друга.

Мы, кажется, наконец-то познакомились и потихоньку начали узнавать друг друга.

Мы.






Теперь - МЫ.