Если вы не обидитесь, родные, я не буду описывать, как он вывел тогда меня на тяжелый разговор, как мы пришли к общему знаменателю, как мурлыкали и снова ссорились потом... вес это так надоело, все это - и хорошее, и плохое - вдруг забывается так быстро, не остается ни неприятных осадков, ни сладких воспоминаний... только тупое ожидание тридцатого июля, когда Пассат цвета питерского асфальта, уезжая, не пропоет мне несколько нот пронзительно-плачущим сигналом, а обдует меня кондиционером, приласкает Богушевской или Битлами и покажет удивительные картинки российских городов за окном.
Глупо, конечно, глупо - но мы оба возлагаем какие-то нереальные надежды на этот необычный отъезд Пассата от бибиревской многоэтажки. И я читаю книжки об отношениях молодоженов и о том, как, заботясь о младенце, не забыть о муже, а он уже перестал курить в квартире и все выходные убирался, чтобы я приехала в чистоту.... И мы оба считаем дни до субботы, и она уже почти наступила, мне осталось отработать всего два дня, а он наверняка планирует дела так, чтобы в пятницу как можно раньше отправиться в путь, и он привезет мне арбуз, и мы будем разговаривать, целоваться и слушать музыку, и осторожно, но с упоением заниматься любовью, и смотреть друг другу в глаза, понимая, что эта близость - не на два дня, а на четыре недели, после которых мне надо будет оформить декрет, а ему - увольнение, и тогда он окончательно вернется в Москву, и все будет по-человечески, будет нормальная семья, подсчеты Сашенькиных толчков, отношения мужа и жены, совместные завтраки, ужины и выходные, ночи под одним одеялом...
Мы прожили друг без друга ровно двадцать месяцев. Если вычесть наши встречи, включая новогоднюю десятидневку в 2009 и недельный медовый месяц - будет около девятнадцати. Это закончится уже послезавтра - когда он нажмет на газ и привычно вывернет руль, написав мне стандартное, но в этот раз такое ликующее "Зайка, я выехал!".