А в субботу, ожидая в метро подругу, я обратила внимание на стоящего напротив худощавого парня. Он стоял, снисходительно поглядывая из-под бейсболки на проходящих мимо девушек, виляющих бедрами. Пару раз его рассеянный взгляд остановился на мне - в мыслях он был явно очень далеко.
Вдруг он встрепенулся - к нему торопливо приближались молодая женщина в бордовых сапогах с желтым узором и мальчишка лет 8 в салатовой куртке, салатовых штанах и не менее салатовой кепке.
- Привет.
- Привет.
Пожимая мальчонке руку, он как будто упрекал ее за опоздание, она привычно ему парировала.
Поговорив пару минут, они разошлись в разные стороны. Она твердо и быстро зашагала к выходу из метро, а он с ребенком перешел на мою сторону и они стали ждать поезда у края перрона.
Я искоса наблюдала за взглядом, полным любви, боли, сожаления, направленным на салатового сорванца, тараторящего о школе. Тот смеялся, отмахивался от шутливых щелчков по козырьку кепки, и продолжал болтать, за непринужденными вопросами отца не замечая его страданий.
Мысли путались, хотелось обнять этого беднягу, солгать ему, что все будет хорошо...
Зачем люди женятся, рожают детей? Зачем? Чтобы потом развестись и делить общение с ребенком на будние и выходные дни? Конечно, изначально это мало кто планирует...
Но как тяжело было смотреть на этих двоих... Я впервые видела, реально видела в мужских глазах слезы, вызванные не несчастной любовью, а настоящей, взрослой, непоправимой болью...
Они уехали... Я смотрела на уходящий поезд и думала, сколько же сотен, тысяч более или менее тяжелых драм уезжают сейчас в этих бездушных железных вагонах... Сколько их приедет следующим рейсом... И как на фоне всего этого ничтожны мои переживания...
Наконец примчалась на полчаса опоздавшая подруга, но за болтовней о мальчиках и об институте я все никак не могла отвлечься от боли того парня...

А вечером того же дня мне встретились двое. Им было года по три-четыре, они бодро шагали впереди мам, взявшись за руки. Он, сверкая новеньким синим костюмчиком, с сознанием важности своего дела, крепко держал лапку подруги, как нарочно одетой во все розовое. Она что-то лепетала на одним им понятном языке, а он серьезно, молча и чуть ли не хмуро вел свою спутницу вперед.
Маленькие. Писающиеся.
Но роли мужчины и женщины уже распределены. Его попросили: "Оберегай!" - и он уже не отвлекается на всякую ерунду вроде клюющих корм голубей или глубокой лужи. А ей сказали: "Слушайся!" - и она покорно топает рядом, до последнего оглядываясь на тех самых голубей и весело мечтая о хлюпающих после лужи сапожках.
Конечно, через две минуты они наверняка начнут бегать, прыгать, играть и дразниться.
Но то, что такой момент в их детстве был - уже многое даст их еще маленьким и еще благородным сердчишкам.

А еще мне сделали комп...
УРА!!!